Сорокин о русском воспитании...

...

— Просто сечь — варварство. — Румянцева поднесла шипящий бокал к носу, прикрыла глаза. — У нас Лизхен уже четвертый год служит. Теперь уж просто член семьи. Так вот, в самый первый день мы ее с Виктором в спальню завели, дверь заперли. А сами разделись, возлегли на кровать и совершили акт любви. А она смотрела. А потом я ей голову зажала между ног, платье подняла, а Виктор ее посек стеком. Да так, что она обмочилась, бедняжка. Смазала я ей popo гусиным жиром, взяла за руку и говорю: — Вот, Лизхен, ты все видела? — Да, мадам. — Ты все поняла? — Да, мадам. — Ничего ты, говорю, не поняла. — Одели мы ее в мое бальное платье, отвели в столовую, посадили за стол и накормили обедом. Виктор резал, а я ей кусочки золотой ложечкой — в ротик, в ротик, в ротик. Споили ей бутылочку мадеры. Сидит она, как кукла пьяная, хихикает: — Я все поняла, мадам. — Ой ли? — говорю. Запихнули мы ее в платяной шкаф. Просидела там три дня и три ночи. Первые две ночи выла, на третью смолкла. Выпустила я ее тогда, заглянула в глаза. — Вот теперь, голубушка, ты все поняла. — С тех пор у меня все вазы целы.

целлюлоза

Просматриваю совместный сборник стихов (или скорее текстов) П.Филимонова и Катрин Вяли. Книга в твердой обложке с русско эстонскими текстами: Вяли в переводах Филимонова и наоборот. Сборник называется высокодуховно - "Целлюлоза" и снабжен черно-белыми унылыми фотографиями, у Вяли городские пейзажи таллиннских районов, у Филимонова - пейзажи дальних стран, но такие же скучные и часто невразумительные.

Листаю Филимонова.
Разной длины нерифмованные тексты, точек нет, но встречаются запятые.
Нанизывание образов, часто без логической связи.
Рифмы нет, ощущение ритма возникает редко.
Отдельно выхваченные строчки создают некое настроение

холодно, потому что осень
грустно, потому что похмелье

которое разрушается дальнейшими образами и ассоциациями.
Лирический герой возникает порой таким крутым парнем, повидавшим всякое-разное:

я кружился по комнате в одиноком танце
разглядывал себя в зеркале
все-таки моя жизнь удалась
я говорил о психологии с сумасшедшей литовкой
притворялся евреем у Стены Плача
жрал горячую вареную кукурузу на сочинском пляже...

Время от времени попадаются удачные строфы:

метафизическая влюбленность
в необъяснимое смещение времени
в общем трудно испытывать иные чувства
в стране где даже двери
открываются в грусть

Ах да, попался один рифмованный текст, но в нем, к несчастью, присутствует обсценная лексика, которая аннигилирует все претензии на поэзию:

ничего, что эта черная сыпь у меня на морде -
я готов отъ###ть все мозги в этом сраном городе

В тексте "Многоножка" Филимонов, на мой взгляд, шагнул далеко за границы возмущенного разума в глубочайший космизм, окрашенный эсхатологическим ощущением конца света, причиной которого стала эстонская старушка, высказавшая ему претензи в общественном транспорте на эстонском языке. Честно говоря, я не понимаю, как Катрин Вяли взялась это переводить на эстонский язык и как издательство КITE позволяет такое публиковать:

Час пик сводится к называнию слов
рельсы, пальто, локти, тормоза, сигареты, костыли
kogu aeg trügid oma kotiga!
и буду трюгима, бабушка
так что можешь засунуть свое праведное возмущение
в свой сморщенный старческий анус
и скажи еще спасибо
что я не сказал это тебе в лицо

есть у Филимонова прямое графоманство: DEUCE представляет собой очевидную кальку с БГ (мы движемся, как призраки фей на трамвайных путях); у Филимонова: мы двигаемся в шелесте страниц мы двигаемся на светофорах и наша хмельная роса выступает на стенках троллейбусов....

есть и томные хокку:

шоколад вышел
пел про велосипед
поэзия, бл...

В относительно длинной поэме "Зимняя сказка" (ja, ja, Heine) внимание привлекает саркастический финал:

Мальчик Кай
Мальчик Кай
НАХРЕНА ТЕБЕ
ЭТА ГЕРДА

В тексте "Копирайт" также имеются строчки, которыми автор может гордиться, типа: "мы мочимся в Средиземное море на брудершафт". На 69-й стр. запоминается следующий выпуклый образ: "застрявший в лифте мужчина разговаривал по телефону про метеоризм..." На 72-й стр. финальные строчки текста также говорят о многом: "что вам делать со словами? ну, я не знаю, например, соберите их с пола и засуньте себе в ж...."

Итог: если выбросить все эти анатомизмы и плоский мат, которыми автор, видимо, хотел придать своим текстам крутизну и, возможно, своеобразную, но никому ненужную искренность, то, в принципе, эти тексты можно было бы читать без особого напряга, правда, и без особого удовольствия.