Меня никогда не волновали «Битлз». Джефф как-то принес домой их альбом «Резиновая душа», и я сказала ему, что он скучен. Наш брак разваливался, и началом этого я считаю прослушивание «Мишель» миллиард раз, день за днем...
То был год, когда я жила в нашем доме одна. Не делайте этого.
Не живите в одиночестве...
У нас была контрольная по Йетсу. Я получила пять с минусом. Я была прилежной. Раньше я могла просидеть на полу весь день, поедая сыр и попивая козье молоко, погрузившись в постижение длиннющего романа… Я прочла все длинные романы. Я получила образование в Калифорнийском университете. Я живу в Беркли. Я прочла "В поисках утраченного времени" и ничего из него не помню. Как говорится, вышла из двери, в которую вошла...
Не знаю, можно ли назвать эту штуку на его шее галстуком. Возможно, его пытались повесить, а он оказался слишком тяжелым, веревка оборвалась, и он пошел дальше по своим делам...
Однажды я закурила в индуистском монастыре после лекции по Ведам. На меня обрушилось всеобщее презрение плюс резкий тычок в бок. Я оскорбила величественное...
Неприятность получения образования заключается в том, что на это уходит много времени. Оно отбирает лучшую часть вашей жизни, и когда вы заканчиваете, то все, что вы знаете, — это что вы получили бы больше выгод, занявшись банковским делом. Интересно, задаются ли банкиры подобными вопросами...
Филип Дик, Трансмиграция Тимоти Арчера
суббота, 18 мая 2019 г.
суббота, 11 мая 2019 г.
café des Amateurs
Потом погода испортилась. Так в один день кончилась осень. Ночью ты закрывал окна от дождя, и холодный ветер обрывал листья с деревьев на площади Контрэскарп. Размокшие листья лежали под дождем, ветер охлестывал дождем большой зеленый автобус на конечной остановке, кафе «Дез аматёр» было забито народом, и окна запотевали от тепла и дыма внутри. Кафе было печальное, паршивое, там собирались пьяницы со всего квартала, а я его избегал из-за запаха немытых тел и кислого перегара. Женщины и мужчины, собиравшиеся там, были пьяны все время или пока хватало денег — большей частью от вина, которое брали литровыми или полулитровыми бутылками. Там предлагали разные аперитивы со странными названиями, но позволить их себе могли немногие — да и то в качестве фундамента, на котором потом надстраивали винную пьянку. Женщины-пьянчуги назывались «poivrottes».
Э.Хемингуэй, Праздник, который всегда с тобой
Сафе дез Аматер, ныне кафе Дельмас
Э.Хемингуэй, Праздник, который всегда с тобой
Сафе дез Аматер, ныне кафе Дельмас
Я гулял по набережным, закончив работу или когда что-то обдумывал. Думать было легче, когда гулял, или что-то делал, или видел людей за каким-то делом, им понятным. Остров Сите ниже Нового моста, где стояла статуя Генриха IV, заканчивался, как нос корабля, острым мысом, там был маленький парк у воды с каштанами, иногда огромными и раскидистыми, и прекрасные места для рыбалки и на стремнине, и в заводях. Ты спускался по лестнице в парк и наблюдал за рыбаками на берегу и под большим мостом. Хорошие места менялись в зависимости от уровня воды, а у рыбаков были длинные составные удилища, они пользовались легкой снастью, очень тонкими поводками и перьевыми поплавками, ловили умело и прикармливали рыбу в местах, где удили. Рыба ловилась всегда, часто улов был обильный — рыба, похожая на плотву, которая называлась goujon. Жаренная целиком, она была очень вкусная, я мог съесть целую тарелку
Э.Хемингуэй, Праздник, который всегда с тобой
Э.Хемингуэй, Праздник, который всегда с тобой
четверг, 9 мая 2019 г.
папа, сдохни
Пролистал на днях фильм Соколова "Папа, сдохни".
Я всегда думал, что кровавые убийства в фильмах - это совсем необязательно. Можно ведь обойтись без этого, достаточно показать, как убийца с пилой входит в комнату невинной девушки, а утром показать, к примеру, крупным планом занавешенное зеркало. Вообще есть сотни косвенных признаков, которыми можно передавать самые разные вещи, не показывая их напрямую. Совсем необязательно демонстрировать, как убийца 5 минут распиливают жертву на части.
Другое дело драки и схватки, героические битвы, нелепые потасовки, смешные драки, мастерски снятые бои - это может быть снято классно, скучно, фальшиво или круто, но это все допустимо.
Но снимать процес убивания человека человеком - это другое и это можно оправдывать лишь некой сверхзадачей, которую режиссер пытается донести до человечества.
В фильме Соколова такой сверхзадачи нет. Это скорее упражнение на заданую тему, кинематографически неплохо проработанное и снятое.
Проблема современной культуры в том и заключается, что она отказывается брать на себя некую сверхзадачу (или просто попытку повлиять на что-то) и проявляет себя, как некое упражнение, как ряд блестящих приемов и техник кем-то уже опробованных и введенных в культурный контекст.
Есть правда еще один нехороший нюанс, связанный с тем, что снятое таким мастерским способом зло как бы перестает быть злом, теряет свою негативность и приобретает даже некую странную привлекательность. В фильме Соколова нет ни одного положительного персонажа, но тем не менее, главный герой, молодой человек, пришедший с молотком к отцу своей подружки с тем, чтобы убить его, начинает приобретать в наших глазах ауру некоего мученика и крутого парня, бьющегося за свою жизнь до конца. И зверский образ папы, убедительно сыграный Хаевым, тоже работает на то, что взять молоток и пойти убивать незнакомого человека - это нормально, поскольку вот видите же, он и в самом деле оказался натуральным монстром.
Такая своеобразная лихость и героизация зла легла в основу масссовых оценок этого фильма в сети: фильм легкий, ироничный и при этом остроумный, - пишут сетевые люди, хотя остроумием там и на пахнет; драйвовое и бескомпромиссное кино или вот еще - все здесь ярко, драйвово, азартно, необычно, свежо, эксцентрично, остроумно...
Видно, что многих российских зрителей этот фильм бодрит. В то время, как меня он угнетает.
Я всегда думал, что кровавые убийства в фильмах - это совсем необязательно. Можно ведь обойтись без этого, достаточно показать, как убийца с пилой входит в комнату невинной девушки, а утром показать, к примеру, крупным планом занавешенное зеркало. Вообще есть сотни косвенных признаков, которыми можно передавать самые разные вещи, не показывая их напрямую. Совсем необязательно демонстрировать, как убийца 5 минут распиливают жертву на части.
Другое дело драки и схватки, героические битвы, нелепые потасовки, смешные драки, мастерски снятые бои - это может быть снято классно, скучно, фальшиво или круто, но это все допустимо.
Но снимать процес убивания человека человеком - это другое и это можно оправдывать лишь некой сверхзадачей, которую режиссер пытается донести до человечества.
В фильме Соколова такой сверхзадачи нет. Это скорее упражнение на заданую тему, кинематографически неплохо проработанное и снятое.
Проблема современной культуры в том и заключается, что она отказывается брать на себя некую сверхзадачу (или просто попытку повлиять на что-то) и проявляет себя, как некое упражнение, как ряд блестящих приемов и техник кем-то уже опробованных и введенных в культурный контекст.
Есть правда еще один нехороший нюанс, связанный с тем, что снятое таким мастерским способом зло как бы перестает быть злом, теряет свою негативность и приобретает даже некую странную привлекательность. В фильме Соколова нет ни одного положительного персонажа, но тем не менее, главный герой, молодой человек, пришедший с молотком к отцу своей подружки с тем, чтобы убить его, начинает приобретать в наших глазах ауру некоего мученика и крутого парня, бьющегося за свою жизнь до конца. И зверский образ папы, убедительно сыграный Хаевым, тоже работает на то, что взять молоток и пойти убивать незнакомого человека - это нормально, поскольку вот видите же, он и в самом деле оказался натуральным монстром.
Такая своеобразная лихость и героизация зла легла в основу масссовых оценок этого фильма в сети: фильм легкий, ироничный и при этом остроумный, - пишут сетевые люди, хотя остроумием там и на пахнет; драйвовое и бескомпромиссное кино или вот еще - все здесь ярко, драйвово, азартно, необычно, свежо, эксцентрично, остроумно...
Видно, что многих российских зрителей этот фильм бодрит. В то время, как меня он угнетает.
четверг, 2 мая 2019 г.
Валис
Валис, один из самых запутаных романов Филипа Дика, вышел в 1980 году. Он является первой книгой трилогии, которую обычно именуют Божественной трилогией и в которую автор вложил свой собственный мистический опыт. В Валисе Филип Дик является одним из действуюших персонажей и, чего уж там, главным героем романа, наряду с Толстяком Лошадником.
Роман начинается довольно грустно, застрявший в глубокой депрессии Толстяк живет с мыслями о смерти. Затем в 1974 он входит в контакт с некой высшей сущностью и подвергается ряду необычных переживаний, которые, в конце-концов, приводят Толстяка и его друзей к пересмотру реальности.
Сюжет крутится вокруг Толстяка Лошадника, его друзья - Филип, Кевин и Дэвид возникают сначала эпизодически, затем они все чаще вовлекаются в действие. И вот, когда уже более половины книги осталось позади, тут только мы узнаем, что Тостяка Лошадника не существует, на самом деле, он представляет собой эманацию съехавшего с рельс разума Филипа. В остальном, он остается вполне нормальным, пишет свои книги, по некоторым уже начинают снимать фильмы, но вот Толстяк регулярно приходит к нему, как реальный персонаж и Филип общается с ним, как будто оно так и надо. Очень сильный литературный прием, который просто ошарашивает и кардинально меняет восприятие многих страниц романа.
Помимо обычных сцен и диалогов, характерных для героев Филипа Дика, Валис содержит ряд очень сложных и противоречивых пассажей, в которых автор формулирует свою собственную теорию креационизма, включающую все ведущие религии и историю цивилизаций нашего мира. Любителей приятного чтения это нокаутирует сразу, других это напрягает в разной степени, но в принципе - это полезно для любого пытливого ума.
Роман начинается довольно грустно, застрявший в глубокой депрессии Толстяк живет с мыслями о смерти. Затем в 1974 он входит в контакт с некой высшей сущностью и подвергается ряду необычных переживаний, которые, в конце-концов, приводят Толстяка и его друзей к пересмотру реальности.
Сюжет крутится вокруг Толстяка Лошадника, его друзья - Филип, Кевин и Дэвид возникают сначала эпизодически, затем они все чаще вовлекаются в действие. И вот, когда уже более половины книги осталось позади, тут только мы узнаем, что Тостяка Лошадника не существует, на самом деле, он представляет собой эманацию съехавшего с рельс разума Филипа. В остальном, он остается вполне нормальным, пишет свои книги, по некоторым уже начинают снимать фильмы, но вот Толстяк регулярно приходит к нему, как реальный персонаж и Филип общается с ним, как будто оно так и надо. Очень сильный литературный прием, который просто ошарашивает и кардинально меняет восприятие многих страниц романа.
Помимо обычных сцен и диалогов, характерных для героев Филипа Дика, Валис содержит ряд очень сложных и противоречивых пассажей, в которых автор формулирует свою собственную теорию креационизма, включающую все ведущие религии и историю цивилизаций нашего мира. Любителей приятного чтения это нокаутирует сразу, других это напрягает в разной степени, но в принципе - это полезно для любого пытливого ума.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)